Три пары казахстанских девушек, которые создали однополые семьи и воспитывают в них детей, рассказали о своей жизни и трудностях, с которыми сталкиваются. Имена героинь изменены с целью защиты их частной жизни.
Лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендерные люди, которые заводят детей вместе с партнерами, считаются одной из самых социально незащищенных групп в составе ЛГБТ-сообщества.
Их отношения не признаются обществом, их могут не пустить в палату к ребёнку, которого они воспитывают, им зачастую приходится скрывать особенности своей семьи.
В Казахстане нет никаких достоверных данных ни о численности этой группы, ни о реальных проблемах, с которыми им приходится сталкиваться.
Корреспондент informburo.kz поговорил с такими семьями. Три пары гомосексуальных женщин, воспитывающих детей, рассказали о поисках доноров, о том, почему необязательно идти в банк спермы или в ЭКО-центр и каково это, создавать в Казахстане семью, в которой две мамы.
Света и Надя
Светлана и Надежда вместе уже восемь лет, они познакомились через общих знакомых, через три года начали вместе жить и завели ребёнка.
Меня зовут Света, родилась я в городе Алматы. Высшего образования у меня нет, есть среднее специальное. Тружусь в логистике, большой опыт накопила в этой сфере. И она (Надежда. - Авт.), и я работаем. Росли не сказать что в неблагополучных семьях, просто в неполных – это обычное дело для нашего поколения, в девяностые у многих не было отцов. Семья была традиционная – мама и отчим, от отчима двое братишек, у супруги брат старший и мама есть.
С супругой познакомились через знакомых. У нас была одна общая знакомая, она тоже нетрадиционной ориентации. Мы пришли на встречу и познакомились там через неё. Она работала преподавателем английского языка в школе. Мы встречались года два. А так вместе уже восемь лет, живём порядка шести лет вместе. У меня до этого серьёзных отношений не было, не было и интимных отношений ни с кем до этого.
Я пыталась общаться с представителями противоположного пола с подросткового возраста.
Лет с 13 я дружила, встречалась, но влечения никакого не испытывала. От этого страдала, мне было плохо, потому что ко мне испытывали чувства, а я не могла ответить взаимностью.
Мне для себя было интересно понять, что больше подходит. Первое время я сомневалась и переживала ввиду прессинга внешнего, что общество не принимает.
Мне приходилось пару раз пытаться встречаться с парнями, чтобы для себя точно обозначить, что меня не привлекают мужчины. Супруга так же: она встречалась с парнями, но её тоже не влекло к ним. Больше тянуло всегда к девушкам.
Мы, естественно, официально не зарегистрировали брак, потому что закон нам этого не позволяет, да и надобности мы никогда в этом не испытывали.
Оглашать, сказать всем тоже не можем, чтобы на работе не было проблем: могут уволить, предвзято относиться, пускать сплетни.
К решению завести ребёнка мы шли долго, очень сильно готовились. Сами понимаете, незапланированных детей в таких семьях, как у нас, не бывает. То есть это всё тщательно проговаривалось, мы подготавливались, делали обследования, искали донора – кто сможет дать материал.
Очень долго длился этот процесс, около года готовились, около года решались на это.
Ребенку сейчас четыре месяца. Всё-таки поняли, что времени много потеряли, из-за того что решали долго. Сейчас мы понимаем, что если бы было меньше сомнений по поводу отчества и так далее, то, наверное, мы года два назад родили бы, и я бы уже, наверное, тоже родила. Я только планирую, а супруга родила. Но нам главное, чтобы мы были в паре, и неважно, рожали или нет.
Ребенка я хотела больше, да и возраст роль сыграл. Мне было ещё чуточку рано рожать, поэтому сначала родила супруга, да и она чуть-чуть старше, а следующая буду рожать я – через годик, наверное. Забеременели путём искусственной инсеменации, нам помогли люди.
Трудностей при планировании беременности куча. Во-первых, трудности с обращением в банк спермы. Там есть определённые вопросы, которые задают постоянно: где ваш супруг, точно ли вы уверены, что вам это нужно, – и так сеют ещё больше сомнений. Когда приходишь к ним, ты же не будешь говорить, что ты нетрадиционной ориентации и хочешь завести ребёнка.
Надя говорила, что у неё нет мужа, и что она решила рожать для себя. А я представлялась как сестра.
Исходя из этого, можно сделать вывод, что наша медицинская система не готова. Наши врачи не готовы обслуживать маму из ЛГБТ-сообщества. Допустим, супруг может зайти вместе на приём с женой, на УЗИ и так далее, потому что он супруг. А меня везде старались выгнать, выдворить. То есть вы кто? Подружка? Родственница? То есть традиционные пары заходили вдвоём, вместе, а нам не позволяли.
Для своих друзей мы открыты, в основном это традиционные пары. Мы семьями дружим, гуляем, выезжаем на природу. Потому что таких семей, как у нас, мало, и в основном они как-то не оглашают этого. Среди коллег многие знают, по крайней мере у меня на работе чуть-чуть попроще. У супруги немного сложнее. Сфера у неё такая.
С родителями поначалу было сложно: уят, родственники и так далее, доходило до того, что из дома выгоняли, были времена. Мы говорим не о чужих, а о родных, которые готовы отказаться от тебя, из-за того что ты приняла такое решение, что для тебя невозможно жить по-другому, что ты не испытываешь влечения к противоположному полу. Было сложно. Но сейчас нормально, с появлением ребёнка все устаканилось. Родители помогают где-то, посидеть с ребёнком могут, например.
Родители реагируют по-разному: в моей семье сначала толерантно относились, а когда поняли, что назад пути нет, где-то через четыре года, начали переживать волноваться, а родители супруги, наоборот, вначале как-то с опаской, а потом года через три всё наладилось.
Истории, что кто-то должен быть сильным, а кто-то слабым, условным папой или мамой, – это чушь.
По крайней мере у нас нет такого. Может быть где-то там в начальных стадиях в молодых кругах это и присутствует, а так у нас полное равноправие, то есть мы вдвоём переживаем беременность, вдвоем рожаем, вдвоём выполняем работу. То есть у нас нет такого, что кто-то папа, а кто-то мама.
Мы не затягиваем себе грудь, как многие считают, не садимся на корточки, не курим двумя пальцами, как это делают мужчины.
Обычные стандартные две девушки. Я немного более спортивного телосложения. Мужских трусов мы не носим.
"Я его полюбила, когда он еще был размером с маковое семечко"
Когда наш малыш родился – это невозможно описать словами. Самое долгожданное событие на сегодняшний день в моей жизни. Я его полюбила, когда он еще был размером с маковое семечко, и полюбила его всей душой. Столько трудностей было с зачатием, с подготовкой, – это не описать словами. Это самое лучшее, что могло случиться. Юридически малыш записан на дедушку.
У нашего ребёнка будет выбор, он сам выберет свой путь – заводить ему традиционную семью или нетрадиционную – здесь и говорить не о чем.
Но в то же время мы не собираемся его ошарашивать новостью, а как-то постепенно к этому подходить. Ребёнок со временем может сам понять, мне кажется, тем более сейчас 21 век, и дети быстро развиваются и в интернете об этом много сказано. Мы не раз думали о том, что нашему ребёнку будет сложно в нашем обществе, но, как говорится, все проблемы будут решаться по мере поступления. Сейчас об этом думать ещё рано.
Детям не нужно повода для травли. Если ребёнок будет уверен в себе, в своей семье, то он не будет в чём-то ущемлен. Мы сделаем всё возможное, чтобы он не чувствовал себя ущемлённым, и думаем, он будет уверен в себе и в том, что всё у него хорошо, у него нормальная, крепкая, заботливая и дружная семья. И его это не будет подавлять, даже если будут какие-то замечания в его сторону.
Просто не нужно об этом на каждом углу кричать: вот мы две жены, и мы растим ребенка. Мы живём своей семьёй и, как говорится, счастье любит тишину. Тяжело из-за того, что не все люди это принимают, а так, сколько лет мы живём вместе, у нас не было сильного прессинга со стороны других людей, даже порой, наоборот, нас поддерживают, понимают, говорят, что мы молодцы, стараются поддержать. Мы строим дом, и некоторые жёны мою супругу в пример своим мужьям ставят, что не каждый мужчина так сможет, смотри, как девчонка может.
Мечтаем об одном: чтобы ребёнок был здоров и чтобы в Казахстане можно было свободно жить, не скрывая, например на работе, своей ориентации. И пока люди не знают, что ты лесбиянка, относятся нормально, а порой когда узнают, переживаешь, ждёшь реакции, а в итоге отношение не меняется и по-прежнему остаётся положительным. Просто хочется, чтобы нас понимало наше мусульманское общество.
Джамиля и Карина
Джамиля и Карина познакомились в 2017 году, через год Джамиля забеременела, сейчас пара ожидает своего первенца.
Я Карину когда увидела, сразу влюбилась. Я помню, она всё время о семье говорила, хоть и моложе меня. Я её слушала, и мурашки шли по коже, я впервые в жизни поверила, что с девушкой можно создать нормальную семью. Раньше думала, что всё равно придётся выйти замуж.
Она буквально решила меня завоевать. Ходила за мной по пятам со словами: "Мы всё равно будем вместе. Это вопрос времени. Просто прими это и смирись".
Два года назад Карина сделала мне предложение, через месяц мы сыграли свою символическую свадьбу в Турции.
Купили две путёвки в гостиницу Orange County и там сыграли свадьбу на берегу океана. Турки были в шоке, мы вдвоём в белых платьях бегали по пляжу, хотя после пьяных гостей из бывшего СССР их ничем не удивишь.
У нас одна фамилия с супругой, я взяла фамилию Карины. В ЦОНе спросили, для чего, мы сказали, что это просто псевдоним, что я актриса. Там темнота в головах, лучше не объяснять, себе дороже выйдет.
Карина младше меня, и поэтому мы решили, что сначала рожу я. Нашему врачу, у которого мы состоим на учёте, мы сразу сказали насчёт наших отношений. Её реакция была: ой, да хоть тридцать три мамы, лишь бы ребёнок рос в любви. Нам с ней очень повезло, она женщина в годах, но отнеслась к нам весьма толерантно.
Подготовка и сама процедура обошлись в 2 000 000 тенге. Мы долго и скрупулёзно выбирали донора. На одном ребёнке мы останавливаться не собираемся. Дальше мы планируем рожать от того же донора.
Донором спермы стать не так уж легко. Должна быть хорошая генетика и идеальное здоровье. У нас были данные о нём: группа крови, национальность, цвет волос, цвет глаз, форма лица, образование и специальность, рост и вес. Единственный недостаток в том, что нашего донора могут использовать и другие.
Беременность оказалась настоящим испытанием для нас обеих. Период ещё не закончен, впереди последний триместр. Были психологические трудности, я себя переставала узнавать одно время, на этом фоне скандалили. Но до серьёзной размолвки так ни разу и не дошло. Мы вместе ходим на курсы для беременных. Там тоже сразу объяснили, что мы семья.
Первыми о моей беременности узнали мои родители. У них присутствуют опасения, страх за нас и за будущего ребёнка, потому что социум диктует иные ценности. Друзья поддерживали, но было и сочувствие: все понимали, что нам придётся тяжело.
Формально Карина не может уйти в декрет по уходу за ребенком, в будущем не сможет выйти на больничный по уходу за ребенком.
Если со мной что-то случится, формально Карина для малыша – посторонний человек. С точки зрения законодательства, мы никак не защищены, мы не семья.
Трудно, что приходится скрываться, но мы этого ожидали.
Если в будущем ребенок спросит, почему у него нет отца, мы будем говорить, что не все семьи одинаковые. Что у кого-то мама и папа, у кого-то только мама, у кого-то только папа, у кого-то две мамы или двое пап.
К нам за советом обращались другие ЛГБТ-семьи, которые тоже планируют детей. Решаться или нет – это дело каждого, советы тут неуместны, а вот опытом мы делились. Когда я была совсем юной, у меня были знакомые, которые открылись родителям, и те стали их водить по врачам и угрожать, что откажутся от них. Я благодарна своей маме, что она приняла меня. Она не совсем это понимает, но я её ребёнок, она любит меня.
Мы мечтаем об эмиграции, так как каких-то подвижек к изменению отношения к ЛГБТ-семьям не видим. Прогресс очень медленный, и тут ключевой фактор – государство, которое провозглашает, что мы извращенцы, что это дань моде и баловство, запугивает людей, которые не решаются быть собой, в итоге заводят традиционные семьи и живут несчастливо.
Милана и Азалия
У Миланы и Азалии двое детей, пара познакомилась семь с половиной лет назад в столице Казахстана. Девушки планируют родить как минимум четверых детей.
Мы познакомились семь с половиной лет назад в Астане (теперь Нур-Султан), у нас были общие знакомые. Так всё началось, сразу сложились серьёзные отношения, у нас с Азалией было общее видение будущего: мы хотели детей и жить вместе. Жить вместе начали через полгода отношений и через девять месяцев зачали старшего ребёнка. Наши родители об этом не знали, мы не делали coming out, но друзья, коллеги знали и на моей, и на её работе.
Мы обе выросли в традиционных семьях. Но стереотип, что без отца ребёнок не вырастет гармоничным, я не считаю правильным. Тем не менее мы за разностороннее общение детей с людьми обоих полов.
Желание иметь детей было обоюдным, мы изначально хотели четверых детей, пока у нас двое. Это все делается обычным шприцем, как футбольные фанатки от футболистов беременеют.
Я старше на три года и очень хотела ребёнка, было принято решение, что первой буду беременеть я, жена позже тоже родила малыша.
Отец ребенка – мой лучший друг, он не донор, он участвует в воспитании, то есть он – папа. По документам он является отцом ребенка.
А вот у второго ребенка в свидетельстве о рождении в графе "Отцовство" – "донор".
Оба случая – это искусственная инсеминация в домашних условиях. Очень многие не знают об этом: если женщина здорова и донор здоров, проведены все анализы, то не обязательно идти на дорогостоящие процедуры, а можно сделать это в домашних условиях.
По нашему примеру уже пять семей зачали и родили детей. Мы делали это по опыту питерской (Санкт-Петербург) группы, там уже по четверо детей у пар (речь о крупном сообществе лесбиянок из России в ВК, в группе описывалась технология домашнего оплодотворения для подобных пар. – Авт.).
"Младший нас обеих называет "мама"
У отца старшего ребёнка своя семья, он не из ЛГБТ-сообщества, после рождения нашего ребёнка он женился. Мы общаемся хорошо, можем оставить его с детьми, когда нам надо уехать куда-то. Бывает, он из садика забирает детей.
Старший называет моего партнера по имени, младший сын нас обеих называет "мама".
Сложности в ЛГБТ-семьях появляются, когда донора прописывают в свидетельстве как отца.
Впоследствии дружеские отношения могут испортиться, и отец юридически имеет право препятствовать выезду ребёнка за границу, бывали случаи у пар, когда отец шантажировал этим и вымогал деньги. В будущем, по исполнению ребёнку 18 лет, его отец может подать на него в суд, чтобы тот его содержал. В моём случае я очень доверяю своему другу и не жалею о своем выборе.
Мы достаточно открыты, но мы не заявляем об этом на каждом шагу. Наши друзья рассказывают о нашей семье в положительном ключе, что, уверена, повышает терпимость общества, люди узнают, что мы совершенно обычные семьи с обычными проблемами и радостями. Наши родители знают о нас, в публичных местах типа садика или школы я не скрываюсь, что я якобы крёстная или няня. Но в то же время мы не нагнетаем и не раскрываемся до конца. На людях мы не целуемся, это больше связано с культурой правильно вести себя.
Мама моей жены меня очень любит. Она сразу меня принимала и после того, как я сделала coming out, ничего не изменилось. В моей семье всё было тяжелее, у меня более консервативная семья. Меня принимали все, я никогда не сталкивалась с гомофобией, хотя совершила не один coming out.
Никогда не оглядывалась на мнение окружающих, но мне было тяжело, что моя семья долго меня не принимала, в то время, как меня приняли чужие мне люди.
Я обращалась в центр ЭКО, в Астане и Алматы, в клинике было туго с донорами.
Их было всего два – русский и казах. Это очень тяжелый вопрос, даже в России с этим намного проще. Там тебе не предлагают самые дорогие, как по цене, так и по урону для здоровья, препараты.
Сложностей с врачами во время беременности не было, я им не рассказывала, там мне не нужно было делать coming out.
Мы обе присутствовали на родах друг у друга. В больницах нет необходимости об этом говорить, мы посещали в основном частные клиники, на УЗИ заходили вместе.
У нас в клиниках совершенно нетолерантные врачи, никакой профессиональной этики.
Девушкам остается надеяться на друзей и знакомых в качестве доноров. Я приходила как мать-одиночка, которая хочет родить для себя. Там начинали отговаривать, мотивируя тем, что я ещё встречу своего мужчину. ЭКО в нашей стране никогда не делается с первого раза, только со второго в лучшем случае.
В ЛГБТ-группах раньше пары состояли из Butch (маскулинная лесбиянка) и Femme (более женственная лесбиянка), сейчас много пар Femme и Femme, то есть две женственные девушки.
Женщина любит женщину без разделения на "мужчину в паре" и более женственную девушку. Сейчас больше универсальных пар, наша пара такая, у нас нет сильного и слабого. Мы обе женщины, дома мы взаимозаменяемы с детьми и в обязанностях по дому.
Нам везет с людьми, которые встречаются нам на пути по жизни. Все мои руководители на работе, коллеги, партнёры адекватно реагировали. Я никогда не сталкивалась с харассментом, может, я просто не была в активизме – будучи там, невозможно не столкнуться с нападками со стороны общества.
Многие утверждают, что религия и ЛГБТ несовместимы, но я уверена, что это не так.
Я верую в Бога, я считаю, что он за любовь.
В нашем обществе много страхов, которыми люди живут, я сама жила в страхе до coming out в 30 лет.
Очень много страхов со стороны родных, когда девушки казашки.
У них ортодоксальные семьи, которые могут увезти в неизвестном направлении и насильно выдать замуж, забрать детей, пытаться перевоспитывать очень жесткими методами.
Дети всё прекрасно видят: мы живём как обычная семья, обнимаемся, целуемся. Мы были на различных встречах, где люди рассказывают, что в обществе они для ребёнка то няня, то сестра.
Мы идем другим путем, врать себе очень глупо. Мы будем рассказывать, где-то недоговаривать, но со временем все откроется. Мы будем подбирать школу, искать более гуманную, толерантную, чтобы только в вакууме не держать ребёнка. Мы в любом случае столкнёмся с этими вопросами.
У меня мечта не связана с ЛГБТ: я мечтаю, чтобы наше государство занялось многодетными семьями, чтобы помогло им.
Занялось приютами, мы очень долго волонтёрили, сейчас меньше времени на это. Я за болеющих детей из многодетных семей, мы сейчас помогаем двум семьям.
Пусть государство займется многодетными семьями, а потом ЛГБТ, лично мы готовы потерпеть. Правда, хотелось бы зарегистрировать семью де-юре.
И самое главное – это права на детей, я бы очень хотела быть вписана в свидетельство о рождении своего младшего ребенка как родитель.
Быть защищёнными юридически.